| |
Александр ИНЯХИН Не разрушающий надежд
Волжский театральный «авторитет»  В славном городе Твери, в не менее славном Академическом театре драмы вот уже больше тридцати лет живёт и работает народный артист России Александр Александрович Чуйков, замечательно концентрирующий в своём творчестве, по сути, художественную жизнь всего города. Недаром среди множества наград актёра есть и «За заслуги в развитии Тверской области». Круг его забот обширен: председательство в Тверском отделении Союза театральных деятелей, профессорство на тверском курсе Щепкинского училища при Малом театре России, съёмки в кино, драматургические опыты и супружеские узы (жена артиста – худрук Тверской акдрамы, народная артистка России Вера Ефремова весьма озабочена его репертуарной загруженностью). Разумеется, прежде всего Александр Чуйков чудесный артист, настолько увлечённый творчеством, так радостно живущий на подмостках, что выглядит куда моложе своих юбилейных семидесяти лет. Фактура актёра на удивление выигрышная: глаза светлые, озорные, цвет лица здоровый, голос богат модуляциями, мужское начало обнаруживается без особых усилий (сказывается рязанское происхождение). Темперамент не менее многообразен. Играть может всё – от современных пьес до классических комедий и салонных историй самой изощрённой мелодраматической гаммы. Мольеровский Журден, шекспировские Фальстаф и сэр Тоби (из «Двенадцатой ночи»), Кола Брюньон Ромена Роллана – роли, артисту предназначенные, даже если некоторые ещё не сыграны. Природное жизнелюбие, позитивный тонус бытия, светящиеся во взгляде его героев, – свойства, во многом определяющие творческий и человеческий статус артиста. В Твери «за отчётный период» А. Чуйков сыграл почти всё, что может определять репертуарные интересы мастера подобного класса! Он – потрясающий Лыняев в «Волках и овцах» Островского, замечательный Гаев или Дорн из пьес Чехова – всё сыграно полнокровно, с чуткостью к авторскому стилю и природе российской сцены. Незабываем его Кэбот из трагедии О’Нила «Любовь под вязами» – сильный, любящий, беззащитный. В спектакле был замечательный режиссёрский «комментарий» к характеру героя: задыхаясь от счастья по поводу своего, увы, фальшивого отцовства, Кэбот шёл в хлев, где тогда же у одной овцы родился ягнёнок и, взяв на руки это только что пришедшее в земной мир существо, нежно прижимал его к себе с наивной, но и библейской торжественностью. И всё же средоточие актёрского счастья для А. Чуйкова – роли в пьесах Островского. Тот же Лыняев – тёплый, розовый, благодушный – становится жертвой «пожирательницы сердец» Глафиры, ибо сама природа назначила ему это наказание: за всё то же благодушие, наивную веру в собственную независимость, таящийся на дне души инфантилизм. Зато Кнуров из «Бесприданницы», Дудукин из «Без вины виноватых» и особенно Прибытков из «Последней жертвы» воплощаются актёром в регистре вовсе не комедийном. Флор Федулыч, к примеру, не просто «румяный старик лет 60», не просто крупный деятель российской экономики в её давние, ещё здоровые времена. Прибытков, наблюдая «падение» Юлии Тугиной, страстно влюблённой в недостойного человека, сам тоже оказывается влюблён, хотя «из бюджета не выйдет», до опасной черты себя не доведёт. Больше того, ему явно интересны все оттенки драмы, развивающиеся под его управлением. Те же чувства обуревают одного из последних «островских» героев актёра – Евдокима Егорыча Стырова из «Невольниц» (в Твери спектакль назван «Не разрушай моих надежд»). Ему тоже интересно, как поведёт себя молодая жена, предоставь он ей полную свободу. Правда, движет Стыровым совсем иная забота. В его душе возникли угрызения совести оттого, что молодую жену он «купил», не спросясь её любви. Коллизия возникает глубоко мелодраматическая, к чему у артиста есть и вкус, и виртуозность. Персонажи Островского, наверное, так удаются Александру Чуйкову ещё и потому, что сам он очень похож на Александра Николаевича: тот же тип обаяния, лирическая насыщенность облика, внутренний покой и красивая влажность во взгляде – но и лукавство, готовность пользоваться яркой характерностью, умение увлечься парадоксами и противоречиями человеческой души. В сложнейшей нравственной ситуации оказался блистательно артистом сыгранный Алексей Александрович Каренин в спектакле по роману Л. Толстого. Получился человек страждущий, растерявшийся перед тем, как внезапно и неотвратимо рушится его мир. Чувства Каренина обострены, хотя он и пытается сохранить спокойствие. Но слёзы в его глазах всё-таки искренние, живые. А. Чуйков сам пишет пьесы и инсценировки, ещё и таким образом стараясь анализировать сложности взаимоотношений человека с действительностью. Педагогические опыты артиста столь же интересны (ставил со студентами Чехова, Островского, Касону и Заградника, Тургенева и Мопассана, проводя учеников через настоящий мировой театр). Как театральный деятель Александр Александрович инициировал на Тверской земле множество фестивалей, расширяя диапазон представлений о сущности искусства не только людей театра, но и трогательно влюблённых в сценическое творчество тверских зрителей, для которых авторитет актёра неоспорим и всеобъемлющ.На пороге своего «внезапного» семидесятилетия Александр Александрович Чуйков остаётся человеком неизменно обаятельным, весёлым, смелым, располагающим к себе, а главное – увлечённым… Литературная газета. -2006.- 29 марта. | |
